Михаил Баженов: "лучше, чем в России, жизни нет"
28.01.2010 09:05 "ДП": В кризисном 2009 году в рейтинге Forbes среди крупнейших рантье, владеющих недвижимостью в России, "Адамант" оказался на пятом месте. А как вы сами оцениваете свой холдинг? Михаил Баженов: У нас порядка 740 тыс. м2 коммерческой недвижимости, и нас опережает, пожалуй, только "ИКЕА". А по поводу капитализации вот как говорит мой партнер: "Любая недвижимость стоит ровно столько, сколько она генерирует доходов за определенный период". Упала ли капитализация недвижимости по сравнению с 2008 годом? Да, упала. Если мерить по доходной части, то она упала на 10%. А если ее измерять по предполагаемой докризисной продажной стоимости, то, по нашему опыту продаж, коммерческую недвижимость хотят купить за 5–6 лет окупаемости, а реально Михаил Баженовпокупают за 10 лет в хороших местах. Потому что это пенсионный бизнес, приносящий стабильный доход. "ДП": Так сколько все же стоит холдинг "Адамант"? Михаил Баженов: Я думаю, что по совокупности (со всеми нашими партнерами) его активы можно оценить в $1,5 млрд, а может, даже и в $2 млрд. Михаил БаженовМихаил Баженов "ДП": Изменилось ли отношение банков к девелоперам? Михаил Баженов: Безусловно. Прежде всего, они понизили так называемую оценочную категорию для объектов, которые являются залогом. Условно, если раньше они оценивали объект в $70 млн, то сейчас дадут кредит, оценив его же в $55 млн. А это значит, что в кредит вам дадут уже не $40 млн, а только $25 млн, а это разные вещи. Хотя в последние месяцы банки все же начали поворачиваться лицом к бизнесу. Мы, например, получаем предложения от ряда банков на длинные деньги — до 5 лет, а по российским меркам это длинные деньги. Где–то с сентября 2009 года мы чувствуем от банков рост предложений и по деньгам, и по снижению процентной ставки. Поступают также предложения о пролонгации кредитов. "ДП": Какова сейчас долговая нагрузка холдинга? Михаил Баженов: Конкретную цифру по долгам я не назову, но замечу, что мы проходим по всем критериям кредитных пропорций — иначе бы нас не кредитовали. При этом только с сентября 2008 года мы вернули около 8 млрд рублей. К тому же за все 17 лет существования "Адаманта" мы кредитовались только последние 6–7 лет. А до этого для развития использовались только средства самого холдинга. Это была очень жесткая политика — мы очень не любили брать взаймы. В период бурного развития, конечно, появились и кредиты, но мы продолжали использовать и деньги холдинга — от 30 до 70% по некоторым проектам. Был облигационный заем на 2 млрд рублей, который мы благополучно вернули в самый разгар кризиса, хотя это и было не просто. Не все компании, увы, смогли это сделать. Так что все бизнесмены, включая нас, сделали выводы из кризиса. Мы станем более аккуратны и осторожны. Мы и были аккуратны и осторожны, а теперь будем просчитывать все многогранности рисков. Облигации выпускать будем, но только по длинной схеме — минимум 4–5 лет, никаких займов на 2 года. Лучше мы приостановимся, у нас достаточно много бизнесов, невозможно охватить все направления "ДП": Предлагают ли вам сейчас купить проекты и компании? Михаил Баженов: Конечно, предлагают. Мы их рассматриваем, но в очень реалистичном виде. Либо нам это очень надо, либо мы чувствуем, что это абсолютно беспроигрышно. Но это не десятки миллионов долларов. "ДП": А планов продать некоторые свои производственные компании нет? Михаил Баженов: Мы не однодневки и не временщики. С 1991 года мы знаем, что жизнь у нас в стране волнообразная и за снижением обязательно будет подъем. А наши производства — это базовые бизнесы, и они востребованы. И исходя из конъюнктуры данного момента мы их продавать не будем. Мы переждем и поможем им, чтобы потом занять место тех, кто ушел с рынка. "ДП": А как Михаил Баженов становился как предприниматель? Михаил Баженов: У меня часто спрашивают: как построить бизнес? Моя формула такова: 50% — это все–таки удача, а дальше 20% — это профессионализм, около 10% — работа мозга, а остальное — деловое чутье и интуиция. Кстати, мои родители тоже по–своему повлияли на развитие моих деловых качеств. Мой отец и мама закончили институт им. Бонч–Бруевича и работали инженерами в сфере радиосвязи. Папа с детства занимался со мной шахматами, мы решали задачки Перельмана, а это дает развитие логики. Сам я сначала закончил Гуманитарный институт профсоюзов, а потом сразу поступил на второй курс вечернего обучения института им. Вознесенского (ныне Университет экономики и финансов — ФИНЭК). Параллельно работал в обкоме профсоюзов работников транспорта. Уже тогда, в 1987 году, появились возможности для частной предпринимательской деятельности. И я не побоялся стать на эту стезю. Тогда это были мои первые кооперативы, например по пошиву одежды с вьетнамцами или сборке компьютеров и радиоаппаратуры. Именно тогда я познакомился и начал работать с Михаилом Яковлевичем Лейтисом, папой Игоря. "ДП": Как же это случилось? Михаил Баженов: У них был завод сантехнического оборудования. И мы делали бизнес с Данией по производству металлоконструкций. А я в Дании имел достаточно хорошие контакты на тот момент и жил в Америке, это помогало. Ну и, соответственно, папа познакомил нас с Игорем. Тогда он был просто Игорь, это сейчас он — Игорь Михайлович (я ему даже подарил на 17–летие "Адаманта" такую шишку золотую, на которой так и написано — "Важная шишка"). В то время он уже имел свой кооператив совместно с Женей Гуревичем, который теперь тоже вице–президент и обращаются к нему — Евгений Михайлович. Тогда мы осуществили нашу первую сделку. Это был апрель 1992 года (за полгода до организации "Адаманта"), и мы привезли необычные тогда для России две фуры бананов. "ДП": Вы прямо на лавры бананового короля Владимира Кехмана претендуете... Михаил Баженов: Ну, это скорее Кехман пошел по нашим стопам, уловив, видимо, общий тренд (смеется). Так вот, в стране бананов не было совсем, но это очень специфичный товар: если в ближайшие 5 дней не продать, то можете потом на свалку отвезти. И мы едва не отвезли, но, как говорится, успели на последнюю подножку уходящего поезда, то есть все же продали. Сделка была удачная, и мы провели еще несколько подобных. Съездили мы все вместе в Европу. И в октябре 1992 года организовали компанию под названием "Адамант". По–древнерусски это слово означает "бриллиант", и твердый, основательный как бы такой. Это было необычное для нашего русского слуха название, хотя это русское слово, это не какая–то аббревиатура, это совершенно русское слово. "ДП": То есть недвижимость не была первым направлением? Михаил Баженов: Ну что вы, какая недвижимость! Откуда такие деньги тогда. Ну, были деньги, но не в таких объемах. Все это шло шаг за шагом. С наших инвестиций частных, с доходной части каких–то других бизнесов вне холдинга потихоньку и развивались. Потом от торговли мы перешли на торгово–развлекательную коммерческую недвижимость и в производство, предметное строительство. Ну, и имеем еще бизнес, в котором мы подрабатываем, например, шитьем, рекламный, ресторанный, салоны красоты. Как говорится — на шпильки. "ДП": Какова сейчас структура акционеров "Адаманта"? Михаил Баженов: Холдинг был организован тремя основными владельцами — Игорем Лейтисом, Евгением Гуревичем и Михаилом Баженовым. Таким он и остается (в 50% проектов), хотя по некоторым направлениям, конечно, есть партнеры, которые идут с нами все 17 лет, и мы все давно друг друга знаем. Это Борис Берсон, Аркадий Теплицкий, Анатолий Мариничев, Алексей Гнесин. Есть и другие партнеры в различных проектах. Вот сейчас попасть в партнеры очень сложно. Уже не берут. "ДП": Как удается управлять столь многопрофильной группой? Михаил Баженов: За 17 лет прошли разные этапы, пробовали и втроем одинаково управлять, но это не работает. Теперь на совете акционеров в дружеской атмосфере дебатируются финансовые, кадровые, инвестиционные, стратегические и прочие вопросы. Принимается решение, а дальше вступает исполнительная власть — в лице президента холдинга Игоря Лейтиса. Тут схема скопирована с власти нашей страны. Окончательное слово — за президентом. Мы же, Гуревич и я, как два вице–президента ему подчиняемся. Конечно, на фоне консенсуса, но подчиняемся, а как иначе, если есть президент. "ДП": А как вы оказались в Америке? Михаил Баженов: Это сейчас иностранцев много в России, а в 1991 году каждый иностранец был на вес золота. Что у него на самом деле есть — никто не знал, но у него была иностранная визитка, шляпа и портфель. По большому счету это были небогатые авантюристы, которые пытались на смене власти что–то заработать. Там они были мелкие Остапы Бендеры, а тут воспринимались как биг боссы. И был у меня один такой знакомый, с которым мы как–то работали, и он предложил сделать мне за 2 месяца вид на жительство в США. И через полгода я к нему приехал (жил он на задворках штата Джорджия), он дал мне какую–то юридическую компанию, найденную в "Желтых страницах" (при этом я считал, что это связи). Я к ним приехал, заплатил $5 тыс., и мы открыли американскую компанию, которая, кстати, работает до сих пор с нашим бизнесом. И они сделали мне визу на 7 лет с правом работать в этой же компании, а это означало, что мне надо было находиться и работать в США, и пришлось туда поехать. Я русский, и никаких родственников в Америке у меня не было. Было только $30 тыс. в кармане. На них я снял квартиру, купил машину, мебель и начал обживаться. Потом автоматом через 2 года получил вид на жительство, а еще через 5 лет уже и гражданство. Теперь у меня двойное гражданство — США и России. "ДП": Больше ли времени вы стали проводить в России? Михаил Баженов: Раньше в году я проводил равное время в каждой из стран. Последние 7 лет я треть времени жил в Америке, остальное в России, сейчас я часто остаюсь здесь. Когда вы связаны с существенным бизнесом и ситуация не такая, как всегда, нельзя уезжать. Ну и потом, за 17 лет, как я живу в Америке, я хорошо знаю: лучше, чем в России, жизни нет — очень приятная, хорошая жизнь. Так получилось исторически, что я в Америке оказался. Но я же не иммигрант, я приехал туда по бизнесу. Так что жизнь в России, и в Петербурге конкретно, намного интересней (для меня, во всяком случае). В Америке она более спокойная. Там все очень красиво, но не событийно — ничего не происходит. За те 17 лет, что я живу в Америке, я хорошо знаю: лучше, чем в России, жизни нет. Здесь намного интереснее.
